175-летие Жамбыла Жабаева

Джамбул (Жамбыл) Джабаев (Жабаев) (28 февраля 1846 – 22 июня 1945) – казахский народный и советский акын-импровизатор, сказитель.

Биография

Выдающийся поэт-импровизатор казахского народа, сказитель Жамбыл Жабаев родился 16 (28) февраля 1846 года у подножия горы Жамбыл в верховьях реки Шу (ныне Мойынкумский район Жамбылской области Казахстана). Новорожденного нарекли Жамбылом, по названию одноименной горы, где расположился на ночлег караван казахов-кочевников, с которыми бежали от преследования кокандских поработителей его родители. Вот так описывается этот факт в республиканской газете «Казахстанская правда»: «...великий Жамбыл получил свое имя по имени горы, у которой согласно преданию он родился, когда аул Истыбая спасается от набегов врагов. Поэтому его отец Жабай и дал ему имя горы. Может быть, предвидя великую судьбу сына» 1.

Отец Жабай происходил из подрода екей рода шапрашты, входящего в состав Старшего жуза. Екей – сын шапрашты, а если считать с главы рода (шапрашты), то Жамбыл приходится ему одиннадцатым потомком. Екей был малочисленный и бедный подрод, в то же время из его среды вышло немало знаменитых батыров, как Сураншы, Саурык, Карасай. Жабай, внук Байтобета, сын Истибая, был прозван по имени одного из таких батыров, о котором были сложены дастаны, соответственно тоже был человеком небогатым, зато имел трёх сыновей: Тайти, Куман, Жамбыл. В своем автобиографическом произведении «Моя жизнь» поэт говорит:

«Байғара, Жамбыл, Ханда мен туыппын,

Жамбыл деп қойылыпты атым сонан …»

«В ночь у подножья Жамбыла горы,

Сжавшись комочком у снежной норы,

Мать моя, рабскую жизнь кляня,

В стонах и муках родила меня.

Молча собрался голодный аул,

Дали казахи мне имя Жамбыл…».

Вполне возможно, ороним Жамбы есть сокращённое от Жамбыл, который в древнем тюрко-монгольском языке означал «крепость», «укрепление».

Семья Жамбыла проживала в Жетысуском крае (ныне Алматинская область). Мальчик рос среди степей, очарованный задумчивыми напевами домбры. Вначале он слушал, как играют другие, затем сдружился с инструментом сам. Как и подобает всем поэтам-импровизаторам, Жамбыл рано увлёкся поэзией. Музыка и песня властно позвали Жамбыла из отчего дома на вольные просторы степей. Вопреки родительской воле, юноша решил стать певцом.

В своём автобиографическом произведении сам поэт указывает, что началось это увлечение лет десять, когда он вперемежку с играми пас ягнят, верхом на воле:

«Он жаста ойнап жүрдім бала болып,

Өлеңге бөлдім көңіл алаң болып.

Райыттап тана мініп, қозы бақтым…».

В его роду не были знаменитые акыны или музыканты, но его дядя – брат отца слыл довольно известным домбристом, также по линии родственников его матери Улданы (түп нағашы) славился своей игрой на кобызе Канадан. Поэтому Улдан первой из семьи поддержала детское увлечение сына искусством слова…» 2.

Многие его песни так и не дошли до нас, сочинённые в юном возрасте тем более, но видимо его стихи уже тогда вызвали положительные отзывы аульчан, ибо, как он сам поёт в автобиографическом произведении, уже тогда его прозвали «поэтом-мальчиком», «хорошим акыном». Анализ тех дошедших до нас немногих стихов показывает, что в его самых первых песнях заметны лишь природный дар и стихийное уменье выделить в жизненном явлении основное, существенное. Так, возник, например, типичный образ муллы в песне «Шағым» («Жалоба»), относимый к началу шестидесятых годов, где набрасываются «типичные черты своего учителя-муллы с прутом в руках, сгорбленного, в халате, в белой чалме, желчного и тупого».

Жамбыл рос любознательным и хватким мальчиком. Позже он часто вспоминал, как он учился у муллы: «По совести сказать, я у этого муллы ничего не понимал. Он не мог толком разъяснить даже арабскую азбуку… Как я жалею, что в детстве не у кого было по-настоящему учиться!» 3. Когда мальчику исполнилось четырнадцать лет, он решился на отважный поступок – пришел к отцу с домброй и попросил его благословения:

Что же это за урок?

Слово к сердцу не идет.

Школа горькая прощай!

Мне во сне явилась песня,

Сердце песней закипай!

Мой отец, к мулле насильно

Ты идти не заставляй») 4.

«Шестидесятые годы» ХІХ столетия – это то время, когда Жамбылу исполнилось 14–15 лет и об этом периоде, как начале серьезного занятия акынством, говорит сам поэт: «В пятнадцать лет я взял в руку домбру, стал искусным иноходцем в мире поэзии, а в шестнадцать вышел за пределы аула, в последующем уже смело выступал перед публикой». Эти слова свидетельствуют, что Жамбыл в 14–15 лет, – а не в 52-летнем возрасте, как указывается в некоторых источниках, – начал серьезно заниматься искусством слова, то есть становится странствующим профессиональным поэтом.

Если до того времени Жамбыл преимущественно пел под аккомпанемент в стиле толгау (назидание, раздумье на речитативе), то с 15 лет у него появляется смутное желание петь импровизации, данное стремление приводит его к знаменитому акыну в крае Суюнбаю, слава которого гремела в степях Жетысу. Тот был потомственным акыном-сказителем (дед Суюнбая Кусеп тоже славился своим искусством слова).

Говорят, поэтическим тотемом Суюнбая был красный тигр: во сне будущий поэт увидел его и кружившуюся вокруг Луны домбру, а под утро явился ему мифический пророк Кызыр и произнёс слово «Стихи». Тотчас «певчие птицы булбул нависли над Суюнбаем». Похоже при посещении Жамбылом Суюнбая эта история настолько сильно подействовала на поэтическое сознание юного акына, что в дальнейшем подобное происходит и с ним во сне, но всё же Жамбыл до конца своей жизни боготворил Суюнбая, назвав его «пір», то есть кумиром, вдохновителем и образцом для своих песен. Когда юный Жамбыл закончил петь, Суюнбай благословил его, напутствуя же сказал, что пора ему сочинять свои вещи.

Это была путевка в большую жизнь, в жизнь искусства, импровизаций. «...С детских лет он научился играть на домбре, сопровождая игру пением и с 14 лет ушел из бедной семьи кочевника, сделавшись учеником старого акына Сюнбая. Сюнбай учил его: «Большой акын должен имеет свой голос. Измерять землю своим аршином. Каждое твое слово должно разить как кинжал» 5. И юный Жамбыл запомнил эти слова на всю свою долгую жизнь. Он изучил мастерство Сюнбая, он стал певцом трудового казахского народа. «Мои песни неслись по всем степям. Я никогда не порывал связи с народом и народ любил меня», – вспоминал Жамбыл.

«Начиная с ХIХ века роль акынов повысилась, диапазон функций расширился, их поэзия стала общественно значимой. Поэтическая импровизация превратилась в профессию, и акыны теперь стали ездить по аулам, благодаря чему познавали жизнь глубже и шире, обретали знания по истории и культуре тех краев, которые сами посещали, нередко обучались арабской грамоте и приобщались к классической поэзии Востока. Все это позволяло акынам смотреть на общество и на его устройство другими глазами, выдвинуться на передний план духовной жизни казахского общества и стать выразителями его социальных интересов, чаяний и ожиданий» отмечает известный ученый, академик НАН РК, доктор филологических наук С. Каскабасов 6.

Творческая деятельность Жамбыла активизировалась в последней трети ХІХ века, когда Семиречье и Южный Казахстан полностью были присоединены к России и в результате реформ 1867–1868 годов в Казахстане были введены российские системы административно-территориального управления, которые окончательно разрушили многовековой уклад жизни казахов. Новые порядки порождали недоверие между людьми, угодничество перед начальством, клеветничество и сутяжничество, то есть все те пороки, которые возникают при государственно-чиновничьем управлении. «... все это не могло не наложить отпечаток на творчество Жамбыла. Не только он один, а многие акыны-импровизаторы, как и представители письменной литературы, во всю мощь своего таланта и поэтического мастерства выражали интересы казахского народа, подвергали жестокой критике все отрицательные явления в общественной и семейной жизни, высмеивали лицемерие выбранных по указке царской администрации волостных управителей, брали под обстрел людские пороки» 7.

Начальный период творчества Жамбыла отмечают короткие стихи, обличающие человеческие пороки, такие как скупость, спесивость, взяточничество, сутяжничество, праздность («Про Манкэ», «Мамбету», «Шалтабаю», «К Кали», «Сяту» и др.), а также сказки в песнях как «Хан и акын», «Сказка о лентяе» и др. Шёл активный процесс обогащения репертуара, творческого усвоения народно-поэтической традиции, что неминуемо привело его к одной из вершин творчества поэта – поэтическим состязаниям.

Сначала его айтысы были в форме небольших словесных перепалок, например, с киргизской девушкой Сайкал, Бактыбаем, дочерью Болека, а также Айкумисом, Майкотом, называемые қайым айтыс, или түре айтыс, но дальше стали перерастать в более объемные и в смысловом отношении нагруженные состязания – сүре айтыс или желілі айтыс.

Первое его крупное поэтическое состязание в форме сүре айтыс состоялось в 1881 году с известным в южном регионе страны поэтом-импровизатором Кульмамбетом по прозвищу Құланаяқ (букв.: Куланоногий, образно: искромётный, быстрый как скакун-кулан). Действительно, в то время Кульмамбет славился тем, что побеждал девять акынов подряд. И этот незнающий поражение мастер, понятное дело, сначала с пренебрежением, свысока смотрел на своего тридцатипятилетнего, но всё еще сравнительно малоизвестного соперника, в доме, где его хозяин Кудайберген созывал большое празднество по какому-то случаю. Причём Жамбыла привели туда по настоянию Кульмамбета, который непременно хотел сразиться с подающим надежды акыном и разбить его наголо.

По закону жанра, их айтыс протекал по принятому клише – на восхвалениях своих родов, славословиях знаменитостей (Кульмамбет происходил из племени дулат), с выискиванием недостатков, по ходу которого соперники не преминули унизить друг друга даже посредством указания физических недостатков – Кульмамбет издевался над соперником, что природа обделила Жамбыла красотой, тот в свою очередь язвительно заметил, что он плещив. Дулат кичился своим богатством перед бедным шапырашты, но тут Жамбыл быстро ухватился этим моментом и искромётно осадил, указав, что счастье не в богатстве, а в делах, в частности таких личностей как Сураншы и Саурык, которые обессмертили свои имена ратными подвигами на поле брани. В конце айтыса жюри нашли доводы Жамбыла более весомыми и доказательными.

Сразу после этого состязания в Семиречье и на юге степи о Жамбыле заговорили как об одарённом акыне. Тогда же, в 1885 году, известный богач Ногайбай пригласил его в город Алматы, на празднество волостного правителя Кожамберды из подрода кырбай. Жамбыл приехал в полдень, праздник уже начался, вернее люди сидели за дастарханом. Жамбыл вошёл в дом, держа перед собой домбру, чтобы занимать песней уважаемых людей, степных воротил, как это попросил Ногайбай. Здесь сидел другой акын – Сарбас из подрода Каскарау, тоже из племени Дулат, видимо уже подготовленный к состязанию, а Жамбыл был застигнут врасплох.

Однако он не растерялся, к тому же Сарбас, начав разговор с родословной, сам же угодил на сильную сторону своего соперника – Жамбыл опять же ухватившись на его восхваление своего рода, берущего начала от святой праматери Домалака и легендарного прадеда Жарыкшака, со знанием дела, искусно распутывает этот клубок, в недрах которого таятся немало спорных моментов. Отвечая же на вторую, традиционную часть, где опять сравнивается достаток одного, бедность другого рода, Жамбыл применяет тот же приём, как это было с Кульмамбетом, но на этот раз указывает, что шапраштинцы Сураншы и Саурык зашищали также и честь дулатовцев, тогда как сами дулатовцы в лице батыра Сыпатай и би Тойшыбека увернулись от своих соплеменников в часы испытания, когда они попали в тиски кокандцев, более того последний оказался в лагере противника. В конце градом посыпались обвинительные слова, горными потомками ответвляясь от того, позорного факта. Жёсткая суггестия в расчете на народное понятие, считающееся предательство клеймом в лице, всё же достигла цели – собравшиеся нашли Жамбыла априори победителем.

Песня в степи, как известно, большая сила, и поэтому постепенно росла слава молодого акына. Жамбыл встречался в поединках с известными акынами Шоже, Балуаном Шолаком, Шашубаем, дружил с такими талантами, как Асет. Его имя было известно и в соседнем Кыргызстане. «..Кыргызские поэты Калык Акиев, Алимкул, кенет Муншалык принимали его у себя в доме и приезжали к нему в гости. Когда известный кыргызский поэт Токтагул Сатылганов бежал из сибирской ссылки, он пришел к Жамбылу, и тот посвятил ему великолепные стихи» 8.

Спустя семь лет Жамбыл примерялся с силами Досмагамбетом, теперь уже из рода жалайыр. На этот раз последний был приглашён в айтыс самим шапыраштинцем, что указывает на его возрастающую славу. Досмагамбет нападал на него, кичась богатством Семиречья, оппонент парировал ему по тому же клише – к чему твоё богатство, если род твой не дал таких сыновей как их Карасай батыр, потом как это так столь богатый край занимается унизительным для степняка промыслом – ловлей рыба на реке Или.

В целом этот айтыс, в котором победителем признан опять-таки Жамбыл, а также последующее, – тоже победоносное, – сравнение сил в 1902 году с широко известным аркинским поэтом-певцом Шашубаем показали насколько вырос вообще Жамбыл в плане охвата тем, географии и в отношении поэтического языка.

В сущности, здесь Жамбыл создает новые формы айтыса, выходящие за рамки традиционных состязаний, с охватом исторических подвигов, эпохальной правды жизни. По существу, в своих айтысах поэт сделал существенный шаг от эпической традиции к традиции реализма и эти поэтические состязания стали началом воспевания исторических деятелей в творчестве Жамбыла. Сказанное особенно касается его дастана «Сураншы батыр», контуры которого впервые были очерчены в айтысе с Сарбасом.

Синкретический характер поэтического амплуа степных бардов предполагал их выступления одновременно как представителей акынской традиции и как жыршы-сказителей. В сущности, сказания – толғау и героический эпос помогали им участвовать в айтысах, в поэтических же состязаниях они заложили основы будущих дастанов, оттачивали будущих сказаний.

Например, тот самый Кусеп, дед Суюнбая, первым сложил отдельный дастан о славных деяниях Утеген батыра из Дулат, его внук Суюнбая Аронулы (1815–1898 гг.) сказывал Сураншы и Саурык батыров, в походах которых участвовал он сам. Позднее Жамбыл, опираясь на эти основы, творчески развивает их, обогащает и создаёт свои варианты, которые, в отличие от изводов, дошли до нас. Но до них своебразной подготовкой служили такие шедевры тюркоязычного и казахского сказительства, как эпос «Кор-углы», «Мунлык-Зарлык», «Кыз-Жибек», «Ерназар-Бекет», «Манас», «Тотының тоқсан тарауы», «Ер Тостик», «Шора» и др. Известно, что Жамбыл имел в репертуаре свой вариант легендарной «Шахнам» 9.

Поражает это наследие своей разножанровостью – тут и героический эпос, лиро-эпос, восточный дастан. По своему объему некоторые из них превышают 40-50 тысяч строк, и если сложить все вместе, то выясняется, что Жамбыл держал в памяти около миллиона строк! Многие из них так и канули в Лету, будучи не записанными.

Говорят, что в своё время он рассказывал «Кор-углы» в течение пятнадцати дней, а что мы имеем сегодня, это всего этого, – лишь 2255 строк. Известно, что на казахской земле имеются тридцать три вариантов этой жемчужины древнетюркского сказительства, особенно в ареале реки Сырдарья. Вполне возможно, Жамбылу удалось ознакомиться с одним из таких инвариантов дастана во время своих поездок по югу Казахстана. Сегодня достоверно установлено, что акын в пределах 1867–1875 годов неоднократно посещал Аулие-Ату, регион южного Казахстана, где встречался с видными акынами, сказителями тех мест Кулуншаком, Майлыкожой, Нуралы и др.

Примерно в этот период он вместе с акыном Кульмамбетом ездит в кыргызские аилы, в ходе поездки заучивает у большого знатока эпического наследия Кульмамбета сказания «Кор-углы султан», причём успевает запомнить лишь несколько разделов этого огромного дастана. Есть сведения, что в 1891 г. он на тризне в честь известной личности Сарыбая из Кастека выступал в качестве герольда – певца-глашатая (жаршы). В этот период своей жизни тридцатилетний Жамбыл был в расцвете сил – и физически, и в творческом отношении. По словам очевидцев, акын был человеком плотного телосложения, очень простой в отношениях, всегда живой в движениях и мимиках.

Вот как описывает Тайыр Жароков его при первой их встрече летом 1928 года. Будущий поэт ехал в Алма-Аты учиться на арбе, по дороге остановились на привал в селении Каракастек. В одной из юрт состязались местные акыны. В то время, когда путники заглянули в юрту, один из стариков пел на домбре. «Это был очень подвижный, живой старик. Среднего роста, широкогрудый, со светлой улыбкой, искрящимся взором, он особенно расположил к себе присутствующих, – живописует Тайыр Жароков. – В кибитке воцарилось весёлое оживление. А он, сдвинув со лба на затылок ковровую тюбетейку, вдохновенно импровизировал. «Живи долго, Жамбыл! Ещё, Жаке, ещё!» – раздавались крики одобрения и просьбы продолжать. Это была моя первая встреча с Жамбылом…» 10, с. 111.

Бытует мнение, что певец был не прочь поухаживать за молодыми женщинами, однако эти и другие качества (непринужденная открытость, живость, юмор) только и добавляли к образу Жамбыла человечность, близость к простым людям, подчёркивали его народность. Порою за ними скрывались непростые моменты его жизни. Как и подобает всякому молодому человеку, Жамбыл в юности влюбился в девушку по имени Сара, дочери Бибека (Бейбака), Сара тоже была акыном, с нею неоднократно состязался на айтысах сам Жамбыл, и история эта закончилась взаимной симпатией молодых.

Но вскоре отец выдал Сару замуж за сына бая, который запретил ей не только петь, но даже появляться где-нибудь на людях. Очевидно запрет был нарушен, и ревнивый муж убил Сару. Эта мрачная трагедия произошла в Шуйском районе в 80-х годах ХІХ столетия и всю жизнь волновала Жамбыла. Даже будучи глубоким стариком, в 1937 году, во время длительного своего путешествия в Грузию, в купе вагона поэт часто брал в руки домбру и с большой душевной теплотой, со слезами на глазах пел сочинённую Сарой лирическую песню «Аюгай» 11, с. 117.

Жамбыл был трижды женат. От двух первых жён, которые рано отошли в мир иной, у него на руках осталось шестеро сыновей и две дочери. От третьей жены родились четыре сына, старшего звали Алгадай, остальных – Токкулы, Таубай и Куаныш.

В 1913 году царская Россия праздновала трёхсотлетие династии Романовых. Жамбыл находился уже в преклонном возрасте и болезнь приковала его к постели. Редко он выходил к людям. Местные власти собрали акынов в Верный (ныне Алматы), чтобы они славословили «царя-батюшку». Пригласили и Жамбыла на этот официальный сбор певцов.

Однако в то время как другие воспевали Николая ІІ и его родословную, Жамбыл пел о героях казахского народа, о батырах, боровшихся за народную правду и свободу, о Саурыке и Суранши. И тогда старого певца выгнали из города, но от гнева окружного начальника укрыла его любовь народа. Так во всяком случае преподнесли советские авторы, по их утверждению, поэт всё же не избежал тюрьмы тремя годами позже, в 1916 году, во время мобилизации казахов на тыловые работы 12.

Сопротивление вылилось в широкое народное восстание и Семиречье, которое стало одним из очагов народного возмущения. События грозного 1916 года коротко отражены в творчестве Жамбыла, в основном в таких его стихах как «Зілді бұйрық» («Грозный окрик-приказ»), «Патша әмірі тарылды» («Втиснул в тиски свои приказ от царя»). Престарелый акын в своих долгих раздумьях не видит пути выхода из положения, он терзается в сомнениях, в унисон народному настроению того времени, по-своему старается распутать клубок: уехать, оставив родную землю; бороться до конца; подчиниться судьбе.

Анализируя это состояние, исследователь Е. Исмаилов полагает, что акын в этот период своего творчества искал правду жизни. Однако апокалипсис, который совершался вокруг и зазря пролитая кровь не давали престарелому акыну подняться до объективной истины. В поисках истины он по-прежнему возвращался в героическое прошлое своего народа, находя утешение, и идеал в той эпохе 13, с. 84.

На этой волне, на гребне творческих опытов по поиску жизненной правды Жамбыл встретил самые мощные социальные потрясения ХХ века – две революции 1917 года. Он был на год младше Абая, на год старше другого крупного казахского поэта – Шангерея Букеева, но пережив обоих, стал полноценным свидетелем двух веков и самых значительных вех этой сложной исторической эпохи.

Как воспринял стареющий акын, сын батрака эти революции, история молчит, разве что один факт проливает в эту сторону его жизни немного света: его аульчанин Мухамеди Канкылбаев рассказывал, как он стал невольным свидетелем встречи акына с красным комиссаром Д. Фурмановым в г. Верном: «Это было в летний день. Жаке сошёл со своего ишака и с домброй поднялся в штаб Фурманова. Я был во дворе. Через несколько минут я услышал звук домбры и голос Жаке. Когда он вышел, все его лицо светилось радостью и вдохновением. Видно было, что Жаке остался очень доволен встречей» 14, с. 105.

Видимо это был случай, когда в 1920 году Жамбыл вместе с группой акынов-сказителей был вызван в Верный для записи их произведений. Со слов Жамбыла записали сказания «Утеген-батыр» и «Суранши-батыр». А в 1927 году он слагает поэму «Бег времени». В том же году, по некоторым сведениям, он принимает участие в переделе байских пастбищ и пашен (в те годы 1 млн 360 тысяч га покосов и почти столько же пахотных земель перешли в собственность казахской бедноты). Выступив по этому случаю на народном собрании в селе Узын-Агач, Жамбыл рассуждал о том, кто был более выдающимся акыном: Бухар, Суюнбай, Шортанбай или он, ведь он больше видел в жизни, чем они, – видел две жизни: «зар заман», эпоху скорбья и нынешнюю счастливую жизнь.

«О чём пел Жамбыл? – пишет Тайыр Жароков вспоминая тот заветный летний день 1928-го, когда он впервые увидел поющего в юрте Жамбыла. – Он пел о счастливой жизни казахского народа под солнцем Октября. Как жаль, что я не запомнил слов песни!..» 15, с. 131. Но вряд ли можно было чего-либо запомнить, ибо мы знаем, каким лихолетьем обернулись эти годы для простого народа – насильственная коллективизация, раскулачивание, когда зажиточную часть Семиречья переселили в Западный Казахстан, а на их место депортировали баев из Уральска. Случилось однажды, что единственную корову Жамбыла забрали местные власти, при том незаконно, как доказывал престарелый певец 16.

В 1936 год девяностолетний Жамбыл буквально в один день стал известен на всю страну, благодаря публикации в газете «Правда», в номере от 7 мая, его большого толгау (раздумье в речитативе) «Моя Родина» («Туған елім»), в котором он вкратце рассказал о двух эпохах жизни казахов, дал картину современной счастливой жизни. С того дня Жамбыл становится глашатаем нового, социалистического строя, своего рода «сталинским менестрелем».

Для оказания помощи при записи новых импровизаций акына были прикреплены литературные секретари на двух языках, которые теперь стали регулярно записывать новые импровизации акына, а также старые произведения из собственных уст Жамбыла. После записи они срочно переводились на русский язык и опубликовывались в газетах на двух языках день в день. Таким образом, Жамбыл Жабаев буквально за год получил всесоюзное признание.

В его творчестве появляются новые темы – «Гимн Октябрю», «В Мавзолее Ленина» (1936), «Ленин и Сталин» (1936). В его песнях можно было встретить почти всех героев советской властной верхушки, он придавал им черты эпических героев, легендарных богатырей – «Аксакалу Калинину» (М.В. Калинин – тогдашний номинальный глава Верховного Совета), «Песня о батыре Ежове» (тогдашний глава комиссариата внутренних дел), «Наш Киров» (Киров – крупный большевистский деятель, соратник Сталина).

Весной 1936 года Жамбыл принимает участие в декаде казахского искусства в Москве. После этого он еще два раза посещает столицу страны, а в 1937 году в составе казахстанской делегации посетил Грузию, участвовал на праздновании 750-летия поэмы классика грузинской литературы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре». Одна за другой следуют награды: орден Трудового Красного Знамени (1936), орден Ленина (1938), орден «Знак Почёта» (1939). С 1938 года являлся депутатом Верховного Совета Казахской ССР, членом Союза писателей Казахстана.

В это время в развитии поэтического искусства происходит новый громадный подъем, новое обновление. В это время он слагает свыше 140 песен, в числе которых такие большие поэмы, как «Моя Родина», «Моя жизнь» и др. певец 17. Вот строчки, сказанные великим казахским акыном в автобиографической поэме «Моя жизнь (1936)», которые не потеряли своей актуальности и в наше время:

«Вернулась волшебная юность моя.

Меня окружает родная семья:

Со мною в богатстве кастекских долин

Любимые братья - узбек и грузин,

Татарин и русский, башкир и киргиз,

Для них моя юрта, для них мой кумыс.

Для них моя песня и сердца привет,

И дружба святая на тысячу лет!».

Весной 1941 года ему была присуждена Государственная (Сталинская) премия СССР второй степени за общеизвестные поэтические произведения. Его стихи действительно получили широкое распространение будучи опубликованными на двух языках, отдельными книгами: «Өлең-жырлар» («Стихи», 1937), «Стихи. Поэмы» (1938), «Суранши-батыр» (1939, 1940), «Путешествия на Кавказ» (1938), «Произведения Жамбыла» (т. І, 1940), «Болат тонды батыр» («Батыр, одетый в броню», 1940). Кроме того, Жамбыл на страницах периодической печати живо откликался на все значительные события жизни страны: беспосадочные перелёты, открытие новых школ, столетие со дня гибели Пушкина, съезд животноводов и т.д.

В течение десяти лет он создавал произведения, проникнутые советским патриотизмом и пафосом коммунистических идей, таких как «Вооружённый народ», «Гимн Октябрю», «Колыбельная песня», «Кляча и конь», «Песня о братстве народов», цикл песен о сталинской Конституции («Закон счастья», «Я избираю Сталина», «Слуга народа» и др.). В 1937 году, – по некоторым мнениям, под именем Жамбыла, вышла ода Николаю Ежову – «Песня о батыре Ежове», другой вариант – «Нарком Ежов», в переводе К. Алтайского. Песня М. Шафранниковым была положена на музыку, но более известна в виде стихотворения, поскольку вскоре Ежов был снят со всех постов, осуждён и расстрелян. Его песни искренне прославляли жизнь в стране, стали частью нового быта казахского аула, согласно образу восточного мудреца-аксакала, приветствующего новый строй и его людей, по лекалу властей.

В 1941 году, когда началась Великая Отечественная война, Жамбылу было 95 лет. Несмотря на свой возраст, певец живо откликнулся на призыв «Вооружайся, поэт, ведь песня – оружие!» и сложил ряд патриотических песен, призывающих советских людей героической борьбе и великой победе, которые вошли в отдельные сборники: «Майдан жыры», («Песни войны», 1942), «Алынбас қамал» («Неприступная крепость», 1943), «Песни военных лет» (1944), «Қамал бұзған қаһарман» («Герой, взявший крепость», 1945).

Широкую известность получили его песни, – их более сорока, – «В час, когда зовёт Сталин», «Приказ Родины», «Поэма любви и гнева», «Москве» («Москваға»), «Ленинградцы, дети мои!» («Ленинградтық өрендерім!»). Писатель В. Вишневский, поэт А.Прокофьев и другие акулы пера отметили могучую силу толгау «Ленинградцы, дети мои!», которое воодушевило жителей осаждённого Ленинграда. Это отеческое послание ленинградцам было расклеено как плакаты в самые тяжёлые блокадные дни.

Вот что пишет в своих воспоминаниях Т. Жароков – известный казахский поэт, в свое время проработавший литературным секретарем Жамбыла об истории создания этой песни: «...Сложным было создание «Ленинградцы, дети мои». Жамбыл в тяжёлую зиму 1942-го, когда Т. Жароков с Тарловским приехали в его аул, был опечален отсутствием писем от Алгадая. Сначала ему вкратце сообщили военные сводки – Жамбыл любил такой точный без прикрас рассказ. Он заинтересовался темой. Потом вспоминали об Алгадае.

Тут акын не выдержал и крепко выругал фашистов так, как будто бы они были перед ним. Было видно, что творческое воображение пробуждено. Когда пили чай, Тайыр взял в руки домбру и попытался сымпровизировать песню о Ленинграде. «Да, ты знаешь город, ты там жил», – заметил Жамбыл, перебив его. Взглянув на акына, Жароков понял, что он хочет запеть: «Я тотчас же передал ему домбру, и песня полилась. Карандаш и блокнот для записи у меня были наготове. Жамбыл, как обычно в таких случаях, требовал прочитать ему записанное, говорил: «не так», снова пел и просил прочесть, опять исправлял». Потом, по свежему следу, Тарловский сделал перевод и песня «Ленинградцы, дети мои» на утро была отослана в Москву» 18, 115. За эти заслуги Жамбыла наградили медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941– 1945 гг.»

В 1942 году старший сын акына – Алгадай Жамбылов (1900 г.р., имя Алгадай означает примерно турецкого «янычара») был призван в действующую армию. Служил в составе 19-кавалерийского полка пулемётчиком, пропал без вести. Только через некоторое время родители получили известие, что их сын пал смертью храбрых под Сталинградом. Через годы, а именно в середине 1950-х годов юные следопыты местной школы выяснили, что Алгадай погиб 25 февраля 1943 года, в боях за освобождение станции Синельниково Днепропетровской области Украины, в составе 35-й артиллерийской дивизии. Среди погибших, кроме него, были ещё 67 казахов-кавалеристов, опознать же останки Алгадая помогла сабля, которую Жамбыл вручил сыну, провожая его на фронт. В 2005 году заслуженный деятель РК, скульптор Б. Абишев изготовил памятник Алгадаю Жамбылову, который был установлен в мемориальном комплексе города Синельниково в Днепропетровской области. Жамбыл тяжело пережил эту утрату – скорбная весть о гибели сына подорвала здоровье 96-летнего певца (а до этого без вести пропал на фронте другой сын – Изтлеу). Он написал стихотворение «Алғадай туралы әрбір ой» (букв. «Каждая мысль моя об Алгадае»), по сути это был жоқтау на смерть любимого сына – старинная песня-плач.

Акын умер 22 июня 1945 года, не дожив до своего столетия восемь месяцев, в собственном просторном доме из двенадцати комнат, специально построенного для него в 1938 году, накануне празднования 75-летия творчества. Согласно воле акына, похоронили его рядом с его домом, окружённым яблоневым садом. В 1946 году накануне 100-летия поэта здесь был сооружен мавзолей (архитектор И. Белоцерковский, эскизы народного художника Казахстана А. Кастеева). В 1946 году, к столетию поэта, в доме, где он прожил свои последние годы, был открыт литературно-мемориальный музей, ставший в настоящее время достопримечательностью и гордостью не только Алматинской области, но и всей республики.

Примечательно, что при входе в мемориальный комплекс посетителей встречают два пирамидальных дерева – байтерек, безмолвные свидетели ушедшей эпохи, кстати, ровесники дома, посаженные ещё в 1938 году. А рядом расположился гараж, где на обозрение посетителей выставлен личный автомобиль Жамбыла «М-1», подаренный акыну при его жизни, кстати, машина всё ещё на ходу 19.

Жамбыл – это свидетель двух эпох и многих социальных потрясений, человек редкостной судьбы. Пожалуй, история не знает ей аналога: он стал всемирно известным в 90 лет и ещё 10 лет провел в стремительном творческом полете. У многих народов мира существовали поэты – создатели подлинных шедевров мирового фольклора. Одним из них по праву остается Жамбыл Жабаев, известный за пределами родины как Джамбул Джабаев, – казахский виртуоз поэтической импровизации, непревзойденный мастер лирики и одновременно острой публицистики.

Заслуги

Жамбыл занимает почетное место в истории Казахстана, оставил за собой очень ценное творческое наследие. Его творчество стало достоянием не только национальной, но и мировой литературы. «...Творчество акына, неистощимое по своей поэтической и социальной многогранности, вызывало восхищение не только на его родине, но и далеко за её пределами», – говорится в предисловии книги «Джамул Джабаев. Избранное», выпущенной издательством ИПЦ «Русский раритет», которая знакомит читателей с литературным наследием древних и современных поэтов и мыслителей 20.

Как человек своего времени поэт искренне воспевал его. Песни Жамбыла стали частью новой жизни казахского аула. В год 75-летия его творческой деятельности, народный поэт получил поздравительные телеграммы от многих ведущих деятелей мира. Так, выдающийся французский писатель, лауреат Нобелевской премии Р. Роллан направил телеграмму со словами: «От сердца Западных Альп направляю родственное приветствие Джамбылу – вестнику казахского народа и нового человечества». Датский писатель Мартин Андерсен Нексе горячо приветствовал казахского певца: «Вы самый счастливый человек, – писал он, – пусть здравствует Ваше сердце в вечно молодой, свободной и счастливой советской стране, сердце человека, пережившего интересную и богатую жизнь от кочевого образа до высокой передовой советской культуры».

В 1938 г. акын избирается депутатом ВС КазССР и награжден орденом Ленина, в следующим году награждается орденом «Знак Почета». С новой силой зазвучал голос старого Жамбыла в грозные годы Великой Отечественной войны, его вдохновенное обращение к защитникам осажденного Ленинграда – «Ленинградцы, дети мои!» – одно из лучших созданий многонациональной советской поззии военных лет. В 1941 г. Совнарком СССР отметил творчество акына Сталинской премией 2-й cтепени. В военные годы Жамбыл пишет стихи, поддерживающие патриотический дух народа. Жамбыл издавался на многих языках как в СССР, так и за рубежом, а его имя стало широко известным всему миру.

О нём самом до сих пор пишут статьи, защищают диссертации; его стихи давно вошли в учебники. Среди тех, кто писал в своё время о Жамбыле были М. Шолохов, П. Тычина, Н. Тихонов, К. Симонов, Р. Роллан, Мартин Андерсен Нексе и другие видные литераторы и исследователи. Современники отдавали дань великому поэту потому, что он, быть может, как никто другой, был певцом и глашатаем братства и дружбы людей».

По случаю 100-летия со дня рождения Жамбыла Государственная публичная библиотека им. М.Е. Салтыкова-Щедрина в «Календаре знаменательных дат» публикует информационный материал об акыне, которое завершается словами: «...Песни Джамбула – великого акына Казахстана – замечательное явление в советской поэзии, яркое свидетельство торжества сталинской национальной политики, нерушимой дружбы народов Советской страны» 21.

Память

Стремительно течёт река времени, но всенародная любовь к Жамбылу не угасает. Ещё при жизни акына Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 октября 1939 г. была образована Жамбылская область. 4 мая 1993 г. постановлением Президиума Верховного Совета РК транскрипция названия Джамбульской области на русском языке была изменена на Жамбылскую область, а г. Джамбул – на «Жамбыл» (8 января 1997 г. Указом Президента РК город Жамбыл переименован в город Тараз).

В 1939 г. Кастекский район переименован в Жамбылский район, с 4 мая 1993 г. – Жамбылский район (Алматинская область). В Жамбылском районе есть село Жамбыл, центр Жамбылского сельского округа. В феврале 1946 г. общественность Казахстана торжественно отметила 100-летие славного поэта, был издан академический сборник избранных произведений поэта на русском и казахском языках. В 1947 году в селе Жамбыл Жамбылского района Алматинской области в доме, где проживал последние годы Жамбыл открыт литературно-мемориальный музей акына.

В 1966 и 1970 годах выпущены почтовые художественные маркированные конверты, посвящённые Жамбылу Жабаеву. Выпущены почтовые марки СССР (1971 год) и Казахстана. 15 ноября 2017 года в развитие темы «Ұлы дала елі» введен в обращение почтовый блок из 2 марок, посвященный Жамбылской области. На марках и купонах в блоке представлены объекты историко-культурного и духовного наследия региона, а также памятник Ж. Жабаеву, установленный на центральной площади г. Тараз.

В 1971 году селекционер-самоучка Леонид Колесников вывел сорт сирени «Джамбул», который стал первой в мире сиренью с белоокаймлёнными лепестками.

О Жамбыле сняты: в 1952 г. художественный фильм «Джамбул» (реж. Ефим Дзиган, «Казахфильм», 1952 г.), документальный фильм «Жамбыл: Великий певец человечества» (реж. Калила Умаров, «Казахтелефильм», 1994 г.). В 1996 г. к 150-летнему юбилею акына был создан фильм «Юность Жамбыла». В феврале 2016 г. национальный телеканал «Казахстан» представил зрителям сериал «Жамбыл» из-4 частей.

В Наманганской области Узбекистана имеется посёлок Жамбыл. Его именем названы улицы и переулки: в Российской Федерации переулок Жамбыла (б. Лештуков переулок) в Санкт-Петербурге и переулок в Липецке, переулок и улица в Ижевске, улицы в Волгограде, Иркутске, Кемерове, Кургане, Нижнем Новгороде, Хабаровске, Красноярске, на Украине – в Киеве, Енакиево и Ужгороде и др.

На территории республиики действуют школы, колледжи, библиотеки и дома культуры им. Жамбыла. Имя Жамбыла также присвоено нескольким районам, ряду населенных пунктов, учреждений и учебных заведений, центрам искусства, Казахской государственной филармонии в Алматы, драматическому театру в Усть-Каменогорске. Для молодых писателей, поэтов учреждена одноименная международная премия. В 1946 г. на могиле акына был воздвигнут мавзолей (архитектор И.И. Белоцерковский, эскизы народного художника Казахстана А. Кастеева).

Сооружены памятники: в Таразе, в Алматы, в Есике (Алматинская область), в селе Сафоновка (Атырауская область), в парке Нивки в Киеве, в 2002 г., в переулке Жамбыла в Санкт-Петербурге – подарок Казахстана к 300-летию Санкт-Петербурга. В честь 170-летия поэта в столице Сербии Белграде был открыт ещё один памятник.

Список литературы и источников:

1. Донских А. В ночь у подножья Джамул горы // Казахстанская правда. – 2013. – №

2. – 30 августа.

3. Ысмайылов Е. Жамбыл және халық ақындары. – Алматы: Санат, 1996. – С.68–69.

4. Жароков Т. Воспоминания о Жамбыле // Творчество Жамбыла: статьи, заметки, материалы. – Алма-Ата: Изд. АН Каз ССР, 1956. – С. 112.

5. Указатель Госпубличной библиотеки КазССР им. А.С.Пушкина. – М., 1950. – С. 8.

6. Бабинцев С.М. 100-летие со дня рождения великого акына Казахстана. 28.03.

7. – Государственная публичная библиотека им.М.Е. Салтыкова-Щедрина.

8. Каскабасов С. Жамбыл – классик казахской устной литературы // Казахстанская правда. – 2016. – 2 марта.

7. Там же.

8. Qasıetti Qazaqstan – Священный Казахстан. – URL: https://vk.com/wall-64003156?offset=200.

9. Бұлдыбаев А. Өшпес өнер өрісі. – Алматы: Ғылым, 1994. – С. 90.

10. Жароков Т. Воспоминания о Жамбыле // Творчество Жамбыла: статьи, заметки, материалы. – Алма-Ата: Изд. АН КазССР, 1956. – С. 111.

11. Там же. – С. 117.

12. Сатпаева Ш., Мусинов А. Жамбыл. – URL: http://bibliotekar.kz/.

13. Ысмайылов Е. Жамбыл және халық ақындары. – Алматы: Санат, 1996. – С. 84.

14. Жантекеева З. Заметки собирателя об устном распространении текстов Жамбыла // Творчество Жамбыла: статьи, заметки, материалы. – Алма-Ата: Изд. АН КазССР,

15. – С. 105.

16. Жароков Т. Воспоминания о Жамбыле // Творчество Жамбыла: статьи, заметки, материалы. – Алма-Ата: Изд. АН Каз ССР, 1956. – С.111.

17. Сатпаева Ш., Мусинов А. Жамбыл. – URL: http://bibliotekar.kz/.

18. Зелинский К. Жамбыл // Советский писатель. – М., 1955. – С. 80.

19. Жароков Т. Воспоминания о Жамбыле // Творчество Жамбыла: статьи, заметки, материалы. – Алма-Ата: Изд. АН Каз ССР, 1956.

20. Алтаев Б. Здесь все напоминает о Жамбыле // Казахстанская правда. – 2016. – 4 ноября.

21. Жамбыл Жабаев. Избранное. – М.: ИПЦ «Русский раритет», 2006. – 240 с.

22. Бабинцев С.М. 100-летие со дня рождения великого акына Казахстана. 28.03.1946 // Государственная публичная библиотека им.М.Е. Салтыкова-Щедрина.

Автор: Айтмухамбетова Б.А., директор Мемориального музея академика К.И. Сатпаева